[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Пока немогу. В моей башке сидят тараканы с другим сюжетом. Поэтому и задал вопрос. Вернее было спросить на чем Кирилл соберет следующий усилитель. Пока к сожалению есть только одно название от третьей серии.

[Что Можно Собрать На Транзисторах Мп41,42,39,25,26; П605; П416 И Гт308?]

На них можно собрать аппаратуру ЗАС (засекреченная аппаратура связи). Управление баллистическими ракетами и прочее прочее прочее. В 70х года так и было. И сейчас еще на вооружении стоят такие детали.

[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Конечно нет. Вопрос в силе остался.

[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Нет. Все гораздо скромнее. Думайте. Вопрос пока открыт.

[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Ну чтож. Продолжим усилительную тему.

НАТАЛИ

Долго пел Ланзар Кирилла

Как вчера все это было.

Да друзья ему сказали:

- «Это чудо мы слыхали.

Ты попробуй собери

Усилитель Натали.

У него гармоник ноль

И звучит… на ноте соль,

А особенно на ля,

Точно трели соловья.

И низы не подкачали,

Мы таких и не слыхали.

Мягко давят всем на слух

Точно сыпет с неба пух».

Озадачился Кирилл,

Малый умный не дебил.

Ходит мрачный словно тень,

Повторяя целый день,

Как заученную фразу

- «Натали сродни алмазу».

День другой в тоске проводит,

Натали с ума не сходит.

И в субботу взяв Ланзар

Вновь шагает на базар.

Сторговал Ланзар узбеку.

Неплохому человеку.

Кроме денег тот узбек,

Очень добрый человек

За Кирилова Ланзар,

Весь хотел отдать товар.

Да видать погорячился,

Дыню дал и испарился.

Вот домой Кирилл идет,

Дыню желтую несет,

Мыслит к дому на пути:

«Где приборы мне найти?

Ведь без них мне Натали

Ввек не сделать, хоть умри».

Шел, спешил, даже споткнулся

С дыней чуть не навернулся,

Вспомнив про большой завод.

Тот, который круглый год

Делал спутники, ракеты,

Как на фабрике конфеты.

Ныне все на нем продали.

В счет зарплат давно раздали

И рабочим перепало

Электроники немало.

Так что вскоре мой Кирилл

У рабочих раздобыл

Осциллограф, генератор,

Всех частот анализатор.

Измеритель искажений

Взял без всяких возражений.

Впрочем, тот завод я знаю.

Часто сам на нем бываю.

По секрету, между нами

Даже черта, что с рогами,

Можно было там достать.

Коль рублей немного дать.

Извини. Отвлекся малость.

Что с Кириллом ныне сталось.

Где теперь мой друг Кирилл?

Я о нем чуть не забыл.

Он в столичный магазин

За деталями, один,

Улетел на электричке.

Едет зайцем по привычке.

Натали вам не Ланзар.

Не поможет здесь базар.

К Натали нужны детали

О таких мы не слыхали.

В дорогом салоне связи

Где деталей точно грязи,

Все для схемы подобрал

И на поезд побежал.

Не забыв купить билет

У кассира средних лет.

Вновь Кирилл за стол садится.

Вновь паяльничек дымится.

Лампа светит над столом

Над потрепанным сукном.

Он колдует, он ваяет.

То резистор припаяет,

То подключит генератор,

То частот анализатор,

То транзистор подберет,

Натали никак нейдет.

Так хирург в халате белом

Издевается над телом.

Режет, пилит он больного

Одного за ним другого.

Целый день звенит ланцетом

Даже кофе пьет при этом.

Извини. Опять отвлекся,

Разговорами увлекся.

Возвращаюсь вновь за стол

Где вокруг заляпан пол.

Осциллограф луч пускает.

Луч кривится, оживает,

Синусоидой бежит,

Возбуждаяся дрожит.

Измеритель искажений

Сделав кучу измерений,

Стрелкой тычет в цифру пять

И к нулю спешит опять.

Стынет чай, часы бегут.

Вот уже куранты бьют.

Вот уже взошла луна.

Лишь Кириллу не до сна.

Он склонился над столом

В плату тыкает щупом.

Много дней Кирилл мой бился,

Наконец Кирилл добился.

Слышно было из дали

Чистый голос Натали.

Усилитель пел как птица.

Пел как юная певица

.

Выводил он ноту ля

Точно трели соловья.

Впрочем, если мой читатель,

Чистой музыки мечтатель,

Слышал этот Натали

Хоть разок, хоть из дали,

Хоть немного, хоть чуть-чуть.

Он не сможет и уснуть,

Потеряет речи дар.

Натали ведь не Ланзар.

Вопрос к чесной компании. Какой следующий усилитель сварганит Кирилл?

Кто угадает с меня пиво.

[Осциллограф С1-67]

На с95 плавать не должно. Если все же при отключении вертикального усилителя 60 в блок питания пашет правильно, то копать надо вертикальный усилитель. Или вдуть на него 60 вольт со стороны.

такие дефекты обычно связаны с высоковольтным выпрямителем, трубой или высоковольтной обмоткой трансформатора.

От регулировки яркости бывает заметно,. больше яркость больше плавает напруга если высоковольтка неисправна

[Осциллограф С1-67]

Добейся чтобы напряжения +-10, 60 были стабильны и не плавали. Их вырабатывает генератор который запитывается от стабилизатора работающего на с95. Прям на С95 можешь подкинуть внешнее питание не отклучая внутренний стабилизатор.

Кстати на схеме на с95 +- перепутаны.

и С96 тоже перепутан

[Осциллограф С1-67]

Частота нипричем. Она будет плавать от изменения напряжения на с95. На С95 надо подать напряжение от источника который ток побольше дает. Сразу вылезет неисправность. В том месте где неисправность, начнет грется. При стабильном питании на с95 частота плавать почти недолжна если только при изменении нагрузки на выходе трансформатора.и то немного. А потребление тока по всем питаниям. если не крутить ручки практически не меняеется.

[Осциллограф С1-67]

Посмотри что на С 95 творится. Может просто стабилизатор, который питает генератор не тянет. Можно отцепить стабилизатор и от внешнего питания подать напругу на С95 (сколько там вольт не знаю, померяй сам) На 73 осциле как-то было питание в сети падало до 205в и он врать начинал.

[Осциллограф С1-67]

Конечно может. БП не слишком мощный.

[Осциллограф С1-67]

Красный Это усилитель вертикального отклонения. Там еще и -10вольт участвуют. Ломатся там особо нечему. Если дело в нем то попробуй сначала отцепить пластины вертикальные на трубе. Может в трубе подкарачивает.

[Осциллограф С1-67]

60 вольт идет на питание разверток. Отключи 60 вольт с горизонтальной, затем с вертикальной. Ищи какой канал дурит X или Y/

[Осциллограф С1-67]

Можно все отключить, а можно и по отдельности. В общем надо искать по какой цепи питане прыгает. Панельку с трубы можно тоже попробовать снять. Правда если высокое нипричем, панелька тоже не долна коротить..

[Осциллограф С1-67]

Сильно меняется нагрузка по какому-то питанию. От этого и пищит по разному. Попробуй отключи сначала высокое (там наверное отдельный преобразователь на него) и смотри за напряжениями и писком.

[Частотометр Журнал Радио №10 2002 Нужна Помощь]

С буфером-то считает частоту или нет?

[Как Переделать Зарядное Устройство]

Нельзя.

[Фотогалерея ваших усилителей + обсуждение корпусов]

Переводилки такие были. Они не по буквам, а прям словом переводились. До сих пор еще немного осталось. Удобная вещь надо сказать.

[Фотогалерея ваших усилителей + обсуждение корпусов]

Вставлю свои пять копеек в галерею. Этот усилитель собран совсем недавно. Каких-то 30 лет назад. В далеком 1982 году. Собран что называется на коленках. В домашних условиях. Копировался с небезизвестного усилителя БРИГ, стоившего баснословные 625 руб. при средней зарплате в 140 руб. Видны крутые для того времени наборные регуляторы. Громкость на переключателе от тестера, а тембр обычные галетники. Надписи делались переводными картинками, торговали такими в Химках. Ручки от магнитофона Маяк. Большие точились под заказ. Сделал в то время три или четыре таких усилка. За качество фото не пинайте. Ему тоже 30 годиков.

[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Я Вам не надоел со своими рассказами, уважаемые мной любители запаха дымящейся канифоли? По глазам вижу, что немного есть. Тогда вот Вам стишок об одном радиогубителе. Конечно его надо бы втиснуть в раздел пишем стихи, но поскольку не хочется разбивать свое так сказать “творчество” пущай данный стишок покоится здесь. А модераторы если сочтут нужным скопируют его и туда. И так поехали….

ЛАНЗАР

Мой любезный друг Кирилл,

Малый умный не дебил.

Громкой музыки ценитель,

Решил сделать усилитель.

Фирмы, помнится Ланзар.

Вот пошел он на базар,

Накупил деталей кучу

И завидев в небе тучу,

Поспешил скорей ваять.

Не забыв в хозмаге взять

Канифоль, а к ней припой,

Пузыречек с кислотой

Протравить немного плат

И паяльник в сотню ватт.

Под дождем чуток промокнув,

Дома быстренько обсохнув,

Инструмент нашел в кладовке.

Дрель, отвертки, две ножовки,

Пассатижи, сверла, шило,

Даже ржавое зубило.

Старый, добрый молоток.

Достал ящик из досок

Под названьем «Сделай Сам»

Где хранился всякий хлам.

С ним уселся за столом

Под малиновым сукном.

Здесь отмечу вам по чести

Жил тот стол уже лет двести.

Может даже больше лет.

Так сказал Кириллу дед.

Стол был в общем не простой.

Очень-очень дорогой.

Разложил Кирилл чертеж.

Почесал затылок. «Что ж.

Приступим» - он сказал

И на дрель рукой нажал.

Завращалося сверло,

Сверлит плату с ней сукно.

Даже старый-старый стол.

Только пыль летит на пол.

Сверил плату с чертежом.

Все зачистил. Лишь потом,

Стал дорожки рисовать,

Черным лаком покрывать.

Как художник. Как Ван Гог.

Капнул лаком между ног.

И на скатерть и на стол

И само-собой на пол.

Из серванта, там где штора,

Достал блюдо из фарфора

От сервиза «Море Грез».

Кислоты пузырь принес.

Плату малость просушил

И травится положил.

Блюдо белое дымится,

Кислота кипит, парится.

Медь съедает точно лев.

Съела медь, позеленев.

Лаком черным подавилась,

Точно ядом отравилась.

Плату мой Кирилл достал,

Кислотой на стол попал.

Право это не беда.

Скажем прямо: «Ерунда».

Плату вымыл и зачистил.

Растворителем почистил.

В сеть воткнул большой паяльник

И на газ поставил чайник.

Ведь пора чайку отведать.

Время было уж обедать.

Канифоль стоит в коробке,

А припой без упаковки

Так лежит. Прям на столе

На просверленном сукне.

Рядом схема от Ланзара

И детали, что с базара.

Чуть поодаль трансформатор.

Слева черный радиатор.

С вилкой шнур и провода.

Как у всех и как всегда.

Пахнет плавленой смолой

С жала капает припой.

То на плату, то на стол

То на брюки, то на пол.

Мой Кирилл паяет плату

Ни за хлеб, ни за зарплату,

Чтоб врубить веселый джаз.

Он забыл про чай, про газ

И про время, что идет

Не спеша вперед, вперед.

Чай вскипел и испарился,

Чайник так сказать накрылся.

Почернел, как старый пень

На плите шипя весь день.

Солнце движется к закату,

Мой Кирилл спаял всю плату.

Усилитель от Ланзара

На деталях, что с базара,

Молча дремлет на столе.

На потрепанном сукне.

Два динамика уснули,

Точно их поленом ткнули.

Тишина. Кирилл встает.

Провод с вилкою берет.

И к розетке на стене

Тянет в полной тишине.

Пот прошиб. Трясутся руки.

Тут испытываешь муки

Ток пускать по проводам,

Точно ты рожаешь сам.

В трансформатор ток ударил,

Загудеть его заставил.

Перешел в диодный мост

Выпрямляясь во весь рост.

Конденсатор зарядил,

Чтоб Ланзар набрался сил.

На динамиках присел

И тихонько зашипел.

Намекая под шумок

Завести тяжелый рок.

И любезный друг Кирилл

На всю мощность рок врубил.

Тут в серванте, там где штора

Все тарелки из фарфора

Заплясали, затряслись

И наружу подались.

Прямо на пол загремели.

Мы из них когда-то ели.

Штукатурка с потолка

Вдруг посыпалась, слегка.

А соседи за стеною,

Сговорившись меж собою,

Застучали в батареи

Все сильнее и сильнее.

Впрочем, если мой читатель

Джаза, рока почитатель

Сам паял немного дома

Это все ему знакомо.

Что там стол сукном покрытый,

Что там чайник позабытый,

Что соседи, что фарфор

Из серванта, возле штор.

Надо слышать звук Ланзара

На деталях, что с базара.

Спасибо за внимание. С ув. ко всем Киви

[Удаление Сажи И Копоти С Радиодеталей]

Мою платы специальным моющим средством Импульс. Потом все смывается водой и сушится в печке при 80гр. Где не домылось-спирт, ацетон, калоша и пр. Покрой плату лаком и забудь о ней. Будет работать без проблемм.

[Многофункциональный Прибор Для Измерения Параметров Р/станций Овч Диапазона]

Тоже искал такие приборы. У серьезных фирм цены заоблочные, а с госреестром вообще беда. Поверка тоже будет проблеммой. Пользуемся отдельными приборами. Их и поверять дешевле.

[Помогите Составить Список Нужных Деталей]

Дуй со схемой в гамазин, там все подберут.

[Магнитола Cabasse]

Берешь микроскоп и разглядываеш на предмет где что отвалилось. Ноги у микрух и прочее, прочее, прочее. Если есть возможность включаеш и гнеш плату туда-сюда, можно даже погреть феном и глядишь запустится или нет. Скорее всего дело в монтаже или электролитах, хотя и не факт.

[Усилитель Lanzar Не Запустился.]

Ток покоя крути в минимум. для начала. Кондеры в принципе грется не могут. Если только от переполюсовки, большого питания или рядом греющийся детали.

[Рассказы О Радиолюбителях (И Не Только О Них)]

Продолжаю историю о двух друзьях, радиолюбителях. И так....

ДЕРЕВНЯ ЕКАТЕРИНОВКА и КОШАЧИЙ ГЛАЗ.

Школьные дни после летних каникул, неслись со скоростью курьерского поезда. Мы с Вовкой выполнив домашние задания бежали во Дворец Пионеров, где под руководством СеПета изучали радиотехнику. Металлоискатель без дела пылился на шкафу, а мы увлеченные постройкой радиоприемников не выпускали паяльник из рук. На смену простому детекторному приемнику, пришел более сложный прямого усиления, а после и супергетеродин на радиолампах с кучей катушек, двухсекционным конденсатором переменной емкости и переключателем диапазонов. На него мы с Вовкой, натянув проволочную антенну во всю комнату, вылавливали в бурлящем коротковолновом эфире, слабенькие сигналы радиостанций таких же радиолюбителей. Наши лица сияли от счастья когда сквозь помехи пробивался голос: - «Всем! Всем! Всем! Здесь Ульяна Анна Три Иван Анна Радио. Для всех на приеме». Это означало, что где-то далеко-далеко в небольшой квартирке за самодельным радиопередатчиком, сидит радиолюбитель, имеющий позывной

UA

3

IAR

, вызывая на связь радиолюбителей со всей земли. И мы прильнув к динамику слушали их разговоры, мечтая в будущем самим построить радиостанцию, что бы разговаривать со всем миром. Но для этого необходимо было учить английский язык, хорошо разбираться в физике, математике и даже географии, так как без таких предметов радиолюбительство невозможно. Школьные уроки отнимали кучу времени. А надо было еще успевать покататься на лыжах, погонять в хоккей, да и просто поиграть с друзьями в снежки. Мы с Вовкой даже глазом не успели моргнуть, как все больше пригревающее солнышко растопило сугробы, взломало лед на реке, разбудило спавшие деревья окрасив зеленью всю округу, а выданный в школе дневник с годовыми оценками означал наступление летних каникул. В силу сложившихся обстоятельств лето мы должны были провести в городе, что очень огорчало, навевая воспоминания о серебряной «макаке» о деревне о незабываемых приключениях. Почти все знакомые мальчишки разъехались по деревням по дачам по пионерским лагерям. «Почему бы и вам не отдохнуть в пионерском лагере» – предложили родители. Мы с Вовкой никогда небыли в пионерском лагере и даже не знали, соглашаться или нет. Лишь веселые рассказы одноклассников о летних лагерях заставило нехотя пробормотать: - «Ладно. Поедем. Только чур вдвоем». Почему-то нам казалось, что в пионерских лагерях всех детей кормят ненавистной манной кашей с густыми комочками застревающими в горле, заставляют ходить строем под звуки дребезжащего барабана и насильно укладывают спать средь белого дня. Через пару дней радостные родители сообщили: - «Собирайтесь! Поедете во вторую смену». Легко сказать: - «Собирайтесь». А что может пригодиться в пионерском лагере? Об этом мы с Вовкой могли только догадываться. Понятно, что собрать одежду, мамы помогли. В коричневые чемоданы, закрывавшиеся на две металлические защелки, отправилось сменное белье, синие спортивные штаны под названием тянучки, китайские кеды с приклеенными резиновыми эмблемами футбольных мячей и даже голубоватые полукеды, почему-то в народе прозванными торксинки. Заботливые мамы не забыли засунуть в чемоданы полотенца, мыло, зубную пасту и кучу других не нужных вещей. Чемоданы толстели прямо на глазах. В довершение мы с Вовкой распихали между рубашек и штанов пассатижи, отвертки, мелкие гвоздики и винтики не забыв взять перочинные ножички с кучей лезвий найденные у старого, корявого дуба, память о Вовкином дедушке. О том, чтобы оставить металлоискатель дома не могло быть и речи. На катушку металлоискателя был натянут холщовый мешочек, отчего прибор стал похож на сачок для ловли бабочек. В заключение на чемоданы приклеены таблички с фамилиями и инициалами хозяев вещей. В назначенный день у проходной фабрики, стояла колонна автобусов, а около них огромная толпа народа. Причем мальчишек и девчонок в красных пионерских галстуках и пилотках было заметно меньше, чем провожающих их родителей, дедушек, бабушек и прочих родственников. Всюду слышались слова не балуйся, не трогай, не лезь. Понятное дело, ни кто никогда не скажет балуйся, трогай, лезь. Мы с Вовкой выслушав такие же наставления заняли места в автобусе на заднем сидении, толпа провожающих со слезами на глазах замахала руками и колонна автобусов заполненная пионерами всех возрастов отправилась в путь. Мы с Вовкой с удивлением обнаружили в автобусе много знакомых лиц. Этих видели во дворце пионеров, этих на соревнованиях, этих в соседних дворах. День был жаркий. Колонна автобусов ехала медленно и едва выехав за черту города, девчонок конечно начало укачивать. Пришлось делать остановку на обочине у не большого лесочка. «Стоянка пятнадцать минут» - объявил водитель. Мальчишки и девчонки гурьбой вывалились из автобусов и разбежались по лесочку. «Пошли прогуляемся» - предложил Вовка. Мы забрели в лесочек. И надо было такому случиться. «Смотри» - закричал Вовка. - «Белый». Действительно. В невысокой траве торчала коричневая шляпка белого боровика. Срезав белый гриб, два друга тотчас забыли и про автобусы и про пионерский лагерь и про пятнадцать минут, все дальше удаляясь в лес в поисках грибов. Только крики: «Мальчики! Ау! Где вы?», вернуло нас к действительности. Оказывается, прошло уже полчаса и сопровождающие колонну взрослые начали поиски двух пропавших мальчишек. Конечно никакие оправдания: - «Мы там грибы собирали» в расчет не принимались и очевидно двух друзей занесли в черный список, как злостных нарушителей порядка. Оставшаяся часть дороги прошла без приключений. Мы с Вовкой успели перезнакомится почти со всеми ребятами, прежде чем колонна автобусов остановилась возле дощатого зеленого забора с широко распахнутыми такими же зелеными воротами. Над воротами дугой выгнулась надпись – «п.л. Ласточка». За этим зеленым забором пассажирам автобусов предстояло провести целый месяц летних каникул.

Территория лагеря расположилась на крутом берегу живописной не глубокой речушки не далеко от деревни с красивым названием Екатириновка. Среди вековых сосен спрятались просторные деревянные домики с длинными рядами носатых умывальников, вытоптанные волейбольные площадки, потрескавшиеся от времени теннисные столы. У зеленого забора приютились баня с высокой, ржавой трубой, санитарный пункт с красным крестом на двери и пахнущие хлоркой беленые известью сарайчики с черными надписями «для мальчиков», «для девочек». В центре лагеря находилась столовая и главный кирпичный корпус с флагштоком перед входом на котором развевался выгоревший на солнце флаг лагеря. «Становись» - раздался громкий голос. Толпа разновозрастных детей в красных галстуках выстроилась буквой «П» вокруг флагштока. Директор лагеря тучный мужчина, полысевший от времени и не легкой работы с детьми поздравил пионеров с прибытием, познакомил с персоналом и вожатыми, рассказав что можно, а что нельзя делать в лагере. Вожатые быстро распределили вновь прибывших по отрядам. Мы с Вовкой и еще тридцать таких же мальчишек и девчонок попали в старший отряд. Нашим вожатым стал Василий. Длинный, долговязый студент второго курса пединститута. Василий стеснялся своего высокого роста и немного сутулился. За высокий рост мы окрестили вожатого Гулливером. Гулливер не остался в долгу и в первый же день предложил всем в отряде дать прозвища. Сережек, Сашек и Вовок в отряде было хоть «пруд пруди». Стоило только крикнуть Гулливеру: – «Эй! Вовка. Куда направился?», как несколько мальчишек поворачивали головы. Гулливер помог нам сдать чемоданы в кладовку, накормил в столовой и отвел отдыхать в спальный корпус, заполненный железными кроватями и прикроватными тумбочками. За тонкой перегородкой расположились девчонки нашего возраста. Познакомившись между собой и узнав, кто, чем увлекается, стали придумывать друг другу прозвища. Спальня быстро наполнилась жителями цветочного города, Сиропчиком, Тюбиком, Пилюлькиным, Гуслей, Цветиком, Гунькой. Конечно никто ни хотел быть Пончиком и Незнайкой, пришлось прописать к нам Пьеро, Артамона и множество других сказочных персонажей. Излишне говорить, что мы с Вовкой стали Винтиком и Шпунтиком. Только одному толстому, нелюдимому Эдику в больших очках в черной роговой оправе никак не могли подобрать новое имя. Он даже не согласился быть Знайкой. Эдик занимался во дворце пионеров в кружке юннатов, разглядывая под микроскопом пойманных мух, комаров и букашек. Пришлось Эдику в лагере стать Паганелем, на что новоиспеченный Паганель пробормотавши: – «Угу», достал книгу «Из жизни насекомых» и занял одинокую кровать около входной двери. Девочки из соседней комнаты тоже получили новые имена. Там поселились Мушка, Ромашка, Кнопочка и самая красивая девочка Мальвина с подружками. Только вожатая девочек студентка Оля так и осталась Оленькой. Первый день нашей новой жизни в пионерском лагере закончился на удивление быстро. Еще не прозвучала команда отбой, а уставшие от дороги, вкусившие чистого, лесного воздуха жители цветочного города зазевали и уткнулись носами в подушки.

Разбудил всех непонятный громкий звук. Такой звук я слышал, когда наступил соседскому коту на хвост. В добавок в нашу спальню вошел Гулливер и хлопая в ладоши скомандовал: – «Подъем»! Открывать слипшиеся глаза не хотелось, но звук издаваемый взбесившимся котом и хлопанье в ладоши привело в чувство весь цветочный город. Только окончательно проснувшись стало понятно, что это пищал вовсе не кот, а кто-то из пионеров пытался выдуть из пионерского горна команду «подъем». «Если нас будут каждое утро подымать такой музыкой, мы тут все спросонья рехнемся» - пробормотал проснувшийся рядом Шпунтик-Вовка натягивая по ошибке мое одеяло на себя. «На зарядку ребята» - голосил Гулливер. Утро выдалось прекрасным. Утреннее солнце уже давно позолотило макушки сосен, а свежий ветер раскачивал их в такт нашим приседаниям и подпрыгиваниям. Территория лагеря мигом наполнилась ребячьим шумом и гамом. Оказывается в лагере было не совсем и плохо. Никакой манной каши с комочками на завтрак не было, а была вполне вкусная рисовая с теплым свежеиспеченным хлебом и горячим кофе. Никто не заставлял ходить строем, единственное что запрещалось это болтаться без дела в тихий час, хотя и спать нас укладывать ни кто не собирался. Для младших школьников в лагере работал кружок умелые руки. В нем мальчишки учились выжигать на фанерках различные рисунки, а девочки стучали на швейных машинках и вязали крючком. Кто постарше играли в футбол, волейбол и вообще прыгали и лазали как обезьянки в цирке. Паганель с утра направился ловить любимых им бабочек и стрекоз, Сиропчик с Гуслей пошли к друзьям в соседний отряд, Пилюлькин с Цветиком гоняли теннисный мячик по столу, а мы со Шпунтиком направились к Гулливеру в поисках лопаты. Нам не терпелось испытать металлоискатель на зависть мальчишкам в лагере. Гулливер сидел на лавочке в обществе Оленьки, наблюдая игру мальчиков и девочек в волейбол. Было заметно, что волейбол их не интересовал. Вожатые шептались меж собой и весело хохотали. Наша просьба о лопате поставила Гулливера в тупик. «А зачем вам лопата?» - поинтересовался он встав от удивления. Пришлось рассказать о своем увлечении радиотехникой, самодельном металлоискателе о прошлогодних находках. «Так вы значит радиолюбители» - удивился Гулливер. «Лопату я вам конечно найду. Только попытайтесь сначала выполнить мою просьбу. Пойдемте со мной». Гулливер извинился перед Оленькой и повел нас в сторону главного корпуса. По пути неожиданно остановившись, Гулливер вытянув руку с выставленным указательным пальцем стал указывать на высокую сосну: - «Видите там колокольчик»? Мы с начала подумали: - «Уж не сошел ли наш Гулливер с ума». Как известно на соснах растут только шишки, а ни как не колокольчики. Но на сосне действительно висел колокольчик. Вернее большой серебристый громкоговоритель в виде рупора, похожий и на колокольчик и на милицейскую сирену. От колокольчика провода тянулись в главный корпус. «Директор уже «с ног сбился» искать специалиста для ремонта усилителя. А без усилителя колокольчик молчит, как рыба в воде». Гулливер почесал затылок: – «Ни музыку покрутить, ни объявление сделать без этой техники ни как не получается. Пошли». Гулливер зашагал в главный корпус. Он так широко шагал, что мы со Шпунтиком-Вовкой еле поспевали и боялись, как бы вожатый не порвал свои штаны. Скрипучая дверь впустила Гулливера с двумя коротышками в полутемный коридор. Пройдя мимо кабинета директора я почему-то подумал, что вместо таблички «директор» надо бы повесить табличку «Карабас-Барабас», а проходя мимо кабинета завхоза подумал, что здесь работает «папа Карло». В дальнем углу коридора в малюсенькой комнатке с надписью «Радиоузел» перед нами предстал письменный стол на котором стоял проигрыватель, микрофон и перевернутый на бок усилитель. «Вот наше хозяйство» - Гулливер обвел вытянутой рукой вокруг стола, едва ни касаясь стен. «Попробуйте. Может у вас получится. Я побежал, а то мне некогда». И Гулливер умчался на лавочку к Оленьке. Мы оказались в своей вотчине. В выдвижных ящиках стола нашелся паяльник, схема усилителя и тестер в черном карболитовом футляре. В нижнем ящике вперемешку с резисторами и конденсаторами от старой техники, катались пузатые радиолампы и пыльный граненый стакан. Под столом стояла большая зеленая бутылка с надписью «портвейн», а под надписью топориками смотрели три семерки, указывая на использование радиоузла не по назначению. «Ну что ж, приступим» - Вовка взял в руки схему. «И так, имеем усилитель трансляционный ТУ-50» - прочитал Шпунтик-Вовка на схеме. «Не исправный» - добавил я от себя. «Приступим». Воткнув усилитель в розетку, щелкнув тумблером Винтик со Шпунтиком стали ждать, что произойдет. Трансформатор загудел, пыльные лампы медленно засветились своим накалом в усилителе, что-то защелкало, аноды мощных выходных ламп вдруг начали разогреваться, краснеть в точности как помидоры на грядках. Из усилителя заструился дымок и запахло жареным. Шпунтик-Вовка поспешно выдернул шнур из розетки. Радиолампы так же медленно погасли, как и засветились, дымок перестал струится, но стойкий горелый запах надолго повис в воздухе. И два радиолюбителя, расстелив на столе схему, уткнулись в нее носами. Не сразу, благодаря знаниям полученным в радиокружке, проверяя тестером деталь за деталью два мастера одолели усилитель. Дело было в «пробитом» конденсаторе. Впаяв на его место другой, найденный в нижнем ящике стола, поставив усилитель на «ноги», щелкнули тумблером. Лампы опять медленно засветились своим накалом, контрольный динамик не громко зашипел, а на передней панели загадочным зеленоватым цветом похожим на изумруд, засветился индикатор. Усилитель стал похож на жирного, одноглазого кота. В слабоосвещенной комнатке одноглазый кот смотрел на нас, шипя динамиком, как бы спрашивая: – «Ну, что? Что стоите раскрыв рты? Включайте музыку». Вовка постучал по микрофону. Кошачий глаз замигал в такт его ударам, а контрольной динамик эхом отозвался на стук по микрофону. Два «мастера» от радости заплясали, толкая друг друга локтями. Надо было срочно включить проигрыватель. На полке в углу комнаты стопкой стояли черные круглые грампластинки. Почему-то рядом с ними с другой стороны тонкой стопочкой примостились квадратные, темные рентгеновские снимки с серым изображением чьих-то костей. В центре каждой фотографии была пробита дырка. Пока я выбирал какую музыку включить, Шпунтик-Вовка стал из любопытства разглядывать чужие кости. Грампластинки были не интересные. Сплошные пионерские песни. «Смотри. Что это»? – Вовка стал показывать мне рентгеновский снимок. Среди серых костей были нанесены дорожки в точности как на грампластинках. «Наверное это самодельные грампластинки на рентгеновских костях» - прошептал Шпунтик-Вовка. Мы не задумываясь поставили рентгеновский снимок в проигрыватель и опустили иглу. Игла побежала по звуковой дорожке, контрольный динамик зашипел громче, защелкал и вдруг бешено заорал, изрыгая из себя американский рок-н-ролл. Кошачий глаз в такт динамику радостно заморгал. Такую музыку мы слышали в передачах иностранных радиостанций, когда крутили свой радиоприемник на коротких волнах. Музыка была веселая, мы притопывали под нее ногами, соображая как включить колокольчик на сосне. На стене обнаружился рубильник с надписью «линия». Щелчок рубильника и… стаи ласточек, отдыхавшие на проводах, взмывают вверх над соснами. На весь пионерский лагерь звучит американский рок-н-ролл. Через засиженное мухами окно мы видим, как мальчишки и девчонки снующие туда-сюда вдруг останавливаются под сосной задрав вверх обгоревшие на солнце носы и начинают пританцовывать. Вместе с ними на отремонтированном усилителе весело пляшет изумрудный кошачий глаз. Через несколько минут буйной радости, дверь широко распахнулась и со словами: - «Меня же уволят» в радиоузел влетел Гулливер. Он молниеносно дернул ручку рубильника и запыхавшийся, опустился на стул. «Хорошо, что сегодня директора нет на месте» - произнес он тяжело дыша. Гулливер поставил на проигрыватель пластинку с пионерскими песнями, включил линию и колокольчик запел детским голосом: - «Эх, хорошо в стране Советской жить…». Отдышавшийся Гулливер промолвил: - «А вы я гляжу на самом деле мастера». И довольный добавил: - «Обещаю вам найти лопату. Да и вообще, если вам что-то понадобится, всегда обращайтесь, помогу» - поблагодарив нас за выполненную работу, пожал руки и два коротышки с Гулливером во главе отправились в столовую обедать. На следующий день нас вызвал к себе Карабас-Барабас. «Ну Винтик и Шпунтик, вы действительно, как я вижу мастера на все руки» - начал он. «С этого дня назначаю вас главными специалистами по радиоузлу. Можете приходить туда в любое время. Будете делать объявления и крутить музыку» - здесь директор заулыбался и загадочно добавил: - «Только с музыкой поаккуратнее. Вот вам от меня подарок» и Карабас-Барабас вытащил из за шкафа небольшую, саперную лопату. После починки усилителя, жизнь в пионерском лагере переменилась. Цветочный город уже не подымал вой кота, а будил своими звонкими, пионерскими песнями, которые все знали наизусть серебристый колокольчик. Не надо было бегать и искать по всему лагерю какого-то Петю Иванова, достаточно было найти нас со Шпунтиком и мы подув в микрофон, как кондуктор в автобусе объявляли на весь лагерь: - «Петя Иванов, тебя ждет Коля Зайцев там то и там то». Правда мастеров самих было тяжело найти на территории лагеря. Все ребята и девчонки нас зауважали и даже гордая, неприступная Мальвина стала смотреть другими глазами. Пришло время расчехлить металлоискатель. Весь цветочный город и даже нелюдимый Паганель направились на поиски клада. При каждом свисте прибора нас с Вовкой-Шпунтиком окружали друзья и вытянув шеи всматривались под лопату в надежде увидеть сокровища. Но лопата доставала из земли только ржавые гвозди, железки и фольгу от съеденных пионерами конфет и шоколадок. Урны в лагере конечно стояли, но трудно было ожидать от детей, что они побегут выкидывать фантики от конфет в урну. «Если бы не эти сладкоежки девчонки» - возмущался Тюбик. «Тогда конечно было бы другое дело. Тогда мы точно что-нибудь нашли» - добавлял Цветик. «Угу» - вставлял свое веское слово Паганель. Металлоискатель и лопата опять спрятались под кроватью, а мы с друзьями ни сколько не переживая об этом продолжали носится, бегать и прыгать как обезьянки в цирке. Скучать в пионерском лагере было некогда. Вожатые устраивали соревнования среди ребят, водили в ближайший лес в походы, а по вечерам старенький киноаппарат, стрекоча крутил пионерам кино. Особенно всем нравились фильмы про индейцев. После таких фильмов мальчишки рисовали себе карандашами татуировки, втыкали в волосы найденные перья ворон и галок, становясь Чингачгуками, Виниту и Гойко Митичами - вождями краснокожих. Даже Паганель все реже ходил ловить насекомых, а неуклюже играл в волейбол и футбол. Только противный, затяжной, моросящий дождь ненадолго успокаивал лагерь. Чумазые «индейцы» разбегались по своим спальным корпусам и мы в своем цветочном городе резались в фантики на подоконнике, воевали кидаясь подушками, весело прыгая по пружинным кроватям, а перебесившись травили анекдоты и ржали как лошади. Бурная жизнь пионерского лагеря продолжалась, приближался родительский день. Карабас-Барабас перед ним объявил санитарный день. Всем отрядам выдали метла и устроили соревнования, кто быстрее уберет свою территорию, соберет больше всех жженых спичек тот первым пойдет в баню. Мушка, Кнопочка и другие девочки по очереди аккуратно махали метлой, а мужское население цветочного города рыскало в поисках горелых спичек, попутно собирая мусор в ведра. «Не-е. Так дело не пойдет» - возмущались Пьеро с Артамоном. «Где мы тут спичек насобираем» - поддержал их Пилюлькин. И только Паганель поправил свои роговые очки, отдал ведро Гуньке пробормотавши: - «Я скоро» куда-то исчез. Мы все подумали, что у него схватил живот, но прошло пять минут, десять, пятнадцать, а Паганеля все не было. Мы все начали беспокоится о нем, размышляя куда тот мог запропастится. Многие отряды уже сдавали найденные спички директору. И тут появился довольный Паганель с оттопыренными карманами. Умный Паганель успел смотаться в Екатериновку купив в магазине на десять копеек десять коробков спичек. Одной спички хватило зажечь все десять коробков и отряд цветочного города пошел сдавать «найденные» спички. Карабас-Барабас самолично подводил итоги конкурса, сидя за столом у флагштока, объявляя: - «Шестой отряд пятнадцать спичек. Восьмой отряд десять спичек». Паганель бодрым шагом подошел к столу и выудил из кармана горсть спичек. Потом еще горсть, потом еще и еще и еще. Горелые спички все прибывали и прибывали, а глаза директора все расширялись и расширялись. «Все» - наконец устало выдохнул Паганель. В баню все шли счастливые и Паганель-Эдик уже не казался таким нелюдимым как раньше.

И кто только придумал эти «родительские дни»? С раннего утра к вывеске «п.л. Ласточка» потянулись такси, легковые и грузовые машины, из них таща за собой огромные сумки, вылезали родственники пионеров. Особенно в этом деле преуспевали бабушки. И как только они умудрялись тащить на себе такие большущие неподъемные сумки? В сумках лежали домашние пирожки, свежая колбаса и гроза нашего металлоискателя алюминиевая фольга, скрывающая в себе килограммы конфет и шоколада. Всюду слышались возгласы: - «Ой! Вовочка, ты не похудел»? И хорошо упитанный Вовочка, жуя свежепривезенный пирожок, отвечал: - «Не-а. Нас тут хорошо кормят». Потом все шли на речку, расстилали привезенные с собой старенькие одеяла, а усевшись на них загорали, опустошая сумки с припасами. Берег реки становился похожим на городской пляж в жаркий летний день. О поисках клада, после наплыва такого количества гостей, мечтать не приходилось. Металлоискатель и саперная лопата так и лежали под железными кроватями. Жизнь в лагере после «родительского дня» потекла своим чередом. Гулливер все больше времени проводил с Оленькой, а мы все больше времени были предоставлены сами себе. Бегая на речку, познакомились с деревенскими ребятами удившими рыбу. Это были даже не деревенские, а обычные городские отправленные родителями на лето в деревню к бабушкам и дедушкам. Варили с ними на костре уху из колючих ершей, рассказывая при этом друг другу всевозможные истории, а иногда даже купались в тайне от вожатых. Сидя у костра, новые друзья рассказали, как в давние-давние времена в деревню приезжала царица Екатерина и за хороший прием, наградила своих подданных медными пятаками. С тех пор так и повелось, деревня стала величаться Екатериновкой. Правда деревня в те времена стояла в другом месте, а в каком, точно уже ни кто и не помнил. Мы с Вовкой живо представили себе царицу, едущую в золоченой карете с лакеями на запятках, раздающую большие, тяжелые медные пятаки кланяющимся в пояс бедным крестьянам. Вечером, весь цветочный город размышлял: - «Вот здорово найти ту старую деревню, где когда-то проехала царская карета с Екатериной». Но нашим планам сбыться не довелось. Утром к вывеске «п.л. Ласточка» подъехала зеленая, военная машина. Из нее выпрыгнул бравый офицер в фуражке с блестящей кокардой и направился в главный корпус. «А зачем к нам майор приехал?» - удивился Гунька. Его папа был офицер и Гунька хорошо разбирался в званиях. Вечером Гулливер объявил: - «Готовьтесь к военно-спортивной игре «Зарница». Подробности позже узнаете». И вечно занятый Гулливер убежал к своей Оленьке. Что это за игра и с чем ее едят, жители цветочного города понятия не имели. На утро лагерь стал похож на растревоженный улей. Всюду слышалось: - «Зарница, синие, зеленые, оружие, погоны». Пионеры повытаскивали из под подушек весь свой арсенал, пистолеты, ружья, автоматы всех мастей и калибров. Стреляющие и ленточными пистонами и пробками привязанными к стволу на длинной веревочке и резиновыми присосками и просто брызгающие водой. Безоружным к коим относились старшие отряды, пришлось вооружаться самостоятельно, выпрашивая оружие в младших отрядах, которого у тех было предостаточно. Пока девочки рисовали погоны и клеили к ним красные пятиконечные звезды, мужская половина цветочного города побежала вооружаться. Мы с Вовкой не долго думая, подобрали сосновое полено и принялись мастерить из него пулемет. На щит пошла фанера от старой тумбочки, колеса с ручкой от тележки пришлось выпросить у друзей из деревни в довершение к пулемету мы приделали трещотку и выжгли через увеличительное стекло на фанере надпись «пулемет Максим». Что бы ни кто не подумал, что это что-то другое. «Во здорово получилось» - говорил Шпунтик-Вовка. «Теперь нам ни какие синие не страшны». Подготовка к Зарнице заняла несколько дней. В условленный срок, поднятый по тревоге пионерский лагерь, вооруженный до зубов с криво пришитыми синими и зелеными погонами выстроился у флагштока. Карабас-Барабас с бравым майором выдали командирам синих и зеленых по секретному конверту, ввысь взвилась красная сигнальная ракета, «зарница» началась. Командир зеленых, наш Гунька вскрыл конверт, покрутил туда-сюда выпавший из него лист бумаги: - «Кто в географии силен?» - пробормотал он. В конверте лежала карта местности с указанным маршрутом. Если бы не всезнайка Паганель, отряд зеленых наверное никогда бы не дошел до пункта назначения, а просто заблудился в лесу. Только благодаря Паганелю двигаясь по компасу и карте, собирая по пути спрятанные жетоны, зеленые наконец вышли на большущую поляну. Там, за столом уже сидел и Карабас-Барабас и бравый майор и старшие пионервожатые. В сторонке дымила армейская кухня разнося по округе вкусный запах солдатской каши. На щитах висели мишени. Носилки цвета хаки ждали легко и тяжелораненых. Огороженная флажками площадка с надписью «Мины» предупреждала об опасности. Солдаты с настоящими автоматами удобно расположились на поваленном дереве. Видно на запах каши из леса появились наши заклятые враги в синих погонах с оружием наперевес. На поляне развернулись основные боевые действия. Наступая друг другу на пятки, синие и зеленые ходили строем, выполняя команды майора: - «На ле-во, на пра-во», стреляли из воздушных ружей по мишеням, клацали затворами настоящих автоматов, собирая и вновь разбирая их. Под команды: – «Вспышка слева. Вспышка справа», падали в траву прикрывая голову руками от ядерного взрыва. Раненых, девочки уносили на носилках и доставая из сумок с красными крестами бинты, перевязывали в сторонке. Ядерный взрыв задел и меня. Мушка, Кнопочка, Ромашка уложили легкораненого на носилки, а Мальвина со словами: - «Не вертитесь раненый» аккуратно стала перевязывать «раненую» руку. От Мальвины так вкусно пахло в точности как от мамы, когда они с папой собирались в театр. Мне даже стало не по себе и легкораненый растянулся на носилках. На конкурсе оружия, стол перед Карабасом-Барабасом и майором завалили пластмассовыми игрушками всех мастей и калибров, но когда мы с Вовкой выкатили из кустов пулемет и лежа за ним начали крутить трещотку, тут и вожатые и Карабас-Барабас и даже бравый майор пригнули от неожиданности головы, боясь что сейчас засвистят настоящие пули. Сражение подходило к концу. Уже повар в военном галифе, черпаком помешивая кашу, боясь как бы та не пригорела, намекал судьям подводить итог. Синим и зеленым осталось только разминировать минное поле огороженное флажками. Вот где коротышки цветочного города ничуть не сомневались в победе. Пока синие, тыкая щупом, пытались обнаружить взрывоопасные мины в виде консервных банок из под тушенки булькающую в котле, мы с Вовкой включили металлоискатель, настроили нулевые биения и осторожно ступили на минное поле. От зависти синие, чуть не свернули шеи. Металлоискатель засвистел и Вовка с победным видом воткнул лопату в землю. Металл заскрежетал по металлу и Вовка-Шпунтик натужно дергая вытащил из земли ржавый рогатый… ухват. Взрыв хохота вспугнул с ветки наблюдавшую за нами сороку. «Не дрейфь» - шепчу я Вовке. «Сейчас найдем. Мы им сейчас покажем. Они у нас посмеются». Металлоискатель вновь свистит, а из земли появляется обломок чугунка, потом еще какие-то непонятные железки. Уже и синие, и зеленые, и судьи все забыли о взрывоопасных минах. Нас окружили плотной толпой и с открытыми ртами ждут, что сейчас найдет металлоискатель. А он достает из земли вместе с закопанными консервными банками из под тушенки все новые и новые предметы, указывающие на то, что здесь когда-то давным-давно жили люди. Прибор вновь радостно свистит, а из земли Вовка достает большой зеленый кругляшек. Шеи глазеющих пионеров вытянулись. «Что там? Что там? Что там нашли» - донеслось от позади стоящих. Вовка крутит в руках выкопанную из земли монету с большой курсивной буквой Е с двумя палочками и двуглавым орлом на оборотной стороне. «Пять копеек» - читает вслух. «Так вот где стояла старая деревня в которую заезжала царица Екатерина» - бормочем мы почти вместе. «Стойте ребята» - раздался голос директора. «Давайте пока больше не будем здесь ничего трогать. Я завтра позвоню в краеведческий музей и все узнаю». «Зарница» окончилась. Такой вкусной, солдатской каши ни синие ни зеленые еще в жизни не ели. Долго еще в пионерском лагере вспоминали «зарницу» с ее солдатской кашей, ржавый ухват и найденную монету подаренную царицей Екатериной своим подданным. В последний вечер, сидя у огромного пионерского костра, все отряды пели далеко не пионерские песни, обещая на следующий год вновь встретится на этом месте. А я с Мальвиной сидел чуть в сторонке, шептался и хохотал с ней точно, как Гулливер с Оленькой. Утром у флагштока, пионеров в красных галстуках повязанных на бронзовые от загара шеи, провожал директор и весь персонал лагеря. Подойдя ко мне с Вовкой грозный директор, уже не похожий на Карабаса-Барабаса пожал нам руки. «Большое спасибо вам ребята за усилитель с кошачьим глазом, за пулемет Максим и за найденную Екатериновку. Приезжайте к нам». И подумав добавил: - «Таких замечательных ребят в нашем лагере еще не было». Гулливер с Оленькой проводили коротышек из цветочного города до колонны автобусов стоявших под вывеской «п.л. Ласточка», пожали всем руки, пионеры заняли места, моторы загудели и машины неторопливо тронулись в обратный путь. Сидя рядом с Мальвиной я еще не догадывался, что этот автобус доставит нас из волшебной страны под названием детство в совсем иную незнакомую страну под названием юность с ее песнями под гитару во дворе, брюками клеш и первыми свиданьями. Но это уже совсем другие истории.

Нет. Это не конец рассказа. Все еще только начиналось. Со временем может родится и продолжение рассказа о двух друзьях.

Спасибо всем, кто осилил сию трилогию (трепологию). А пока нас ждет дымящийся паяльник.